30.09.09

В этом году исполнилось 15 лет Саламанкской декларации, принятой Всемирной конференцией по образованию лиц с особыми потребностями. Но этот международный документ, к сожалению, все еще нов для нас по своей идеологии. Согласно ему, не дети должны как-то соответствовать школьным требованиям, а «школам необходимо изыскивать пути успешного обучения всех детей, включая детей, у которых серьезные физические или умственные отклонения или недостатки».
Речь идет об обучении инвалидов в общеобразовательных школах, об интеграции вместо сегрегации. Но мы слишком привыкли к тому, что инвалидов на наших улицах нет. Задачи строить пандусы и лифты, автобусы оборудовать опускающимися подножками никогда не было… Теперь эту задачу ставит Конвенция о правах инвалидов, к ратификации которой президент Медведев поручил подготовиться до конца 2009 года.
Олег Смолин знает о системе специального образования не только как депутат Государственной думы, заместитель председателя Комитета по образованию и науке. Он, слепой от рождения, окончил специальную школу, а потом и исторический факультет Омского пединститута — с отличием. Олег Смолин считает: «Специальное образование дает очень высокую обученность, но интеграция в общество после такой школы сложна. Американо-скандинавская модель инклюзивного обучения дает более мягкую интеграцию, облегчает выход в мир после школы. А нам сейчас хорошо бы объединить достоинства того и другого подходов».
Но сделать надо многое не только в направлении инклюзивного образования. Со специальным образованием тоже не все гладко: оно не может охватить всех нуждающихся в нем. Недостаточно развита сеть — спецшколы есть даже не во всех субъектах Федерации, а это значит, что дети должны жить в интернатах. А те школы, которые есть, укомплектованы специалистами лишь на 10%.
Олег Смолин подчеркивает:
«В последнее время мы получаем подтверждения нарушений прав детей-инвалидов на обучение по двум прямо противоположным линиям. Первая — традиционная для нас: родителям, которые хотели бы обучать детей с особыми потребностями в обычных школах, отказывают. Вторая — новая и связана с кризисом. Поскольку большинство специальных образовательных учреждений для инвалидов интернатные, а интернат — это всегда большие затраты, то они расформировываются, а детей определяют в обычные школы, не обеспечивая специальных образовательных условий — идет псевдоинклюзия.
Мы подготовили уже три версии закона об образовании для лиц с ограниченными возможностями. Главная их идея — право выбора формы обучения. Весной на Совете при президенте я обратился к Медведеву с просьбой внести этот законопроект с необходимыми доработками от своего имени. Но через некоторое время получил неофициальное сообщение из Министерства образования и науки: мы не будем поддерживать этот отдельный законопроект, но включим его в интегрированный закон «Об образовании», который сейчас готовится. Опасность в том, что этот закон будет не раньше, чем через два года».
На запрос «Новой» Андрей Фурсенко ответил: «При обучении ребенка с ограниченными возможностями в обычной школе на него должно выделяться не меньше средств, чем выделялось бы в специализированном учреждении, т.е. значительно больше, чем на других ребят. Таким путем мы стимулируем школы создавать необходимые условия и привлекать к себе детей-инвалидов и даем реальную возможность родителям выбирать наиболее подходящую форму обучения». И еще цитата из ответа Фурсенко (полностью мы его опубликовали в «Новой газете», № 73 от 10 июля 2009 г.): «В апреле 2008 года министерство направило всем губернаторам рекомендации по созданию условий для получения образования детьми-инвалидами и детьми с ограниченными возможностями здоровья». Но на местах, отказывая родителям в приеме детей-инвалидов в общеобразовательные школы, мотивируют тем, что в школах нет условий, а закрывая специальные школы — тем, что мы движемся к инклюзивному образованию. Проигрывают, как всегда, дети.
Людмила Рыбина