11 Сентября 2009 г.
Подростковые группировки в России сегодня резко отличаются от давних «люберов» и «гопников»

В московских судах сейчас идут два схожих процесса: над скинхедами из банды Рыно – Скачевского, убившей больше 20 человек неславянской внешности, и над группировкой выходцев с Кавказа «Черные ястребы», которая нападала на этнических русских. По мнению экспертов, подобные подростковые банды и группировки – наследники той самой дворовой шпаны, которая наводила ужас на прохожих в конце 1980-х – начале 1990-х. Только тогда враждовали между собой «гопники» и «неформалы», а теперь в российских городах идет война между детьми местных жителей и детьми мигрантов.

Директор по исследованиям Центра стратегических разработок Сергей Белановский одну из своих первых научных работ посвятил субкультуре «люберов» – членов молодежных группировок из подмосковных Люберец. «Любера» занимались спортом, коротко стриглись и били длинноволосых металлистов, которых считали «проводниками западного влияния». После распада СССР «любера» исчезли. Так же, как исчезли молодежные группировки в других городах, в том числе известные на всю страну казанские «конторы». «У жителей мегаполисов пропал воинственный дух. Возобладал принцип: занимайся любовью, а не войной. Раньше во многих районах нельзя было ночью пройти – убьют однозначно. А сейчас там гуляют целующиеся парочки», – говорит «НИ» социолог Белановский.

Интернет лучше пива

Улицы российских городов стали безопаснее, подтверждает «НИ» генерал-лейтенант милиции, депутат Госдумы Александр Гуров. В конце 1980-х годов он в числе первых заявил о существовании в СССР организованной преступности. Теперь он ругает российскую милицию за пытки и избиения задержанных, но признает, что страх перед жестокостью милиционеров сдерживает уличную преступность. «Подростки стали просвещеннее, лучше знают Уголовный кодекс», – соглашается в беседе с «НИ» начальник Инспекции по делам несовершеннолетних УВД Северо-Восточного округа Москвы Наталья Шувалова. Рассказывать подросткам про Уголовный кодекс милиционеры ходят в школы. Тех, кого не убеждают рассказы, возят на экскурсию в икшинскую колонию для несовершеннолетних. Шувалова утверждает, что это действует: туда едут веселые и разговорчивые, обратно – молчат и думают.

Снижение подростковой преступности подтверждает и статистика МВД. В минувшем году несовершеннолетние совершили 116 тыс. преступлений против 145 тыс. в 2003-м и 203 тыс. в 1993-м, когда был пик. Три четверти совершаемых подростками преступлений – имущественные: кража, грабеж, угон. Десятая часть связана с наркотиками, чуть меньше – с насилием. Всплеска преступности в связи с кризисом нет, говорит Шувалова. Ее подопечные попадают в тюрьму в основном по трем статьям УК – 161 «Грабеж», 162 «Разбой» и 228 – наркотическая. О подростковых группировках на подведомственной ей территории г-жа Шувалова не слышала. Современная подростковая преступность «носит индивидуальный характер», подтверждает Белановский.

Ходить бритым в кожаной куртке сейчас попросту не модно, считает бывший борец с оргпреступностью Гуров. На смену общению во дворе за бутылкой пива или кульком семечек пришло общение в Интернете, поясняет «НИ» директор Центра политической информации Алексей Мухин, исследовавший становление российской мафии. В крупных городах произошла деиндустриализация, закрылись заводы. Пролетарские районы, по словам Мухина, исчезают или уже исчезли. А вместе с ними исчезают «гопники» – пэтэушники, которые сидели во дворах после учебы или вместо нее. Молодежь стремится в вузы. В 1990-м году в России было 2,8 млн. студентов, сейчас – 7,5 млн., больше почти в три раза.

Спасибо мафии

Подростки, не желающие учиться, тоже при деле. Они идут в охранники или в мафиозные группировки, которые маскируются под видом охранных предприятий, говорит «НИ» директор Центра правовой и психологической помощи в экстремальных ситуациях Михаил Виноградов: «Сейчас выгоднее заниматься бизнесом или трясти коммерсантов, чем куражиться над прохожими». Среди подопечных Шуваловой, по ее оценкам, работают примерно треть. Алексей Мухин связывает исчезновение дворовой шпаны с эволюцией криминального мира: «Появились полулегальные схемы, благодаря которым можно достичь большего». По мнению Сергея Белановского, уличная преступность снизилась, в том числе благодаря мафии: «Взрослые преступные группировки контролируют свои территории и не допускают эксцессов».

Дворовая шпана появляется как реакция на передряги в обществе, заявляет «НИ» заслуженный учитель РФ депутат Мосгордумы Евгений Бунимович: «Так было после гражданской войны, Великой Отечественной и в перестройку». Александр Гуров обращает внимание на то, что в начале 1990-х большинство мальчиков хотели стать «ворами в законе», а сейчас – «не хочет никто». По данным «Левада-Центра», за 10 лет доля школьников, желающих стать преступными «авторитетами», уменьшилась с 28 до 13%.

Еще один канал выхода подростковой агрессии – участие в фанатском движении. Болельщик ЦСКА и студент одного из московских вузов Евгений Р. уже собрал более десятка шарфов и бейсболок, отобранных в драках с фанатами других клубов. Отбирали шарф и у Евгения. У него сломан нос, а на лбу – шрам от удара пряжкой. Но в милицию Евгений никогда не попадал – обычных прохожих фанаты не бьют, а друг на друга в этой среде жаловаться не принято.

Гастарбайтер отпущения

Наиболее агрессивные подростки, по словам Михаила Виноградова, становятся скинхедами или начинают бороться со скинхедами их же методами. Нападения на расовой почве в России происходят почти ежедневно, убийства – еженедельно. По данным Московского бюро по правам человека, за восемь месяцев нынешнего года за преступления на почве ксенофобии были осуждены 185 человек. «На смену уличному хулиганству приходит уличный экстремизм. Он еще не стал социальным явлением, но может им стать», – говорит Александр Гуров.

Современные скинхеды – это прямые наследники «люберов» и «гопников», рассказывает «НИ» директор Информационно-аналитического центра «Сова» Александр Верховский. Главное отличие – скинхедов в разы меньше. В Москве, по оценкам Верховского, общее количество бритоголовых – в пределах двух тыс. человек. Численность противостоящих скинхедам группировок выходцев с Кавказа и «антифа» – около 400 человек. Однако подобное противостояние уже сложилось почти во всех крупных городах России. Генерал Гуров подтверждает, что агрессивная молодежь стала «направлять свои силы на гастарбайтеров, которых раньше не было, а сейчас – очень много».

Шпана возрождается в малых городах вроде Пикалево, где родители в массовом порядке теряют работу, отмечает Евгений Бунимович. Очень скоро там будет так же опасно ходить вечерами, как было 15–20 лет назад. Столице, по словам Бунимовича, подобное пока не грозит. С работой в Москве лучше, и москвичам скорее следует опасаться безработных гастарбайтеров, нежели доморощенной шпаны. Александр Гуров допускает, что в отдельных регионах может возродиться рэкет 1980-х годов. А в подростковых колониях уже сейчас, по утверждениям Гурова, две трети объясняют свое преступление так: «Кого-то убил, за что – не помню».
АЛЕКСАНДР КОЛЕСНИЧЕНКО, «Новые Известия»