20.07.2009
Татьяна Малкина
Ведущая программы «Ничего личного» на ТВЦ.
За свою карьеру Татьяна Малкина поменяла самые разные виды СМИ и во всех из них добилась успеха и известности. Юная журналистка «Независимой газеты» прославилась рискованным поступком в августе 1991 года, когда на пресс-конференции ГКЧП в лоб спросила путчистов: «Вы понимаете, что ночью совершили переворот?» Спустя несколько лет с группой единомышленников создала популярную газету «Сегодня». В 2001 году основала и стала главным редактором первого постсоветского толстого журнала - ежемесячника «Отечественные записки». С марта 2007 года — ведущая передачи «Ничего личного» на канале ТВЦ.
Я классическая тревожная еврейская мамаша. Поэтому и сама не верю, что уехала с семейством в пятинедельный отпуск, имея на руках как минимум одного ребенка школьного возраста, который не определен в школу. При том что без ложной скромности могу назвать себя экспертом по московским школам. Я знаю их практически все: частные и государственные, по номерам и расположению, по сильным и слабым сторонам, по специализациям и связям с вузами, по формальной стоимости и неформальной цене, по репутации и рейтингам, по директорам и олимпиадам, по результатам ЕГЭ и индексу поступаемости...
Я знаю школы авторских методик и альтернативных походов – от Эльконина с Давыдовой или Амониашвили до Вальдорфской или Монтессори. Я знаю про артистические школы и школы для потенциальных гениев. Я бывала в школах-дворцах и школах-руинах. Я знаю школы, где учатся тинейджеры, которым на день рождения родители дарят «Хаммер» с водителем. И школы, где штукатурка свисает с потолка гирляндами, но дети по-серьезному учат латынь и греческий. Я знаю школы православные строгие (с молебнами и Законом Божиим) и либеральные (иконы и дружественный батюшка), школы еврейские разных степеней религиозной требовательности, школы армянские и литовские, английские и американские. Я знаю школы амбициозные и домашние, школы, практикующие инклюзивное обучение (здоровые дети вместе с инвалидами), и школы, отбирающие детей по размеру спонсорского взноса родителей.
Я знаю все это просто потому, что я прилежная мать двух детей – мальчика и девочки, 9 и 11 лет. За свою недолгую школьную жизнь они успели поучиться в одной школе в Америке и в двух в Москве. Сейчас они – в процессе смены школы. Не подумайте, что я капризная, что хочу в одном флаконе гениальных учителей, потрясающую атмосферу, маленькие классы, бассейн, школьную телестудию, приличных родителей, победы в олимпиадах всех уровней, пристойную цену и пешеходное расстояние от дома. Я также совершенно не скандальная, отношусь с громадным (возможно, даже преувеличенным) пиететом к школьной администрации, уважаю труд педагога, платежеспособна и приучена к мысли, что школа и родители должны взаимодействовать, как альпинисты в одной связке. Дети мои – смешные, открытые, неагрессивные, интеллектуально развитые, яркие и упрямые, отличники и хорошисты.
Я просто хочу им хорошей школы.
Первая наша московская школа (два года) была выбрана мною любовно и тщательно, но через пару лет не оставила нам никаких шансов продолжать в ней учиться. Это небольшая прелестная школа, одна из старейших частных в Москве. Мы пошли туда, потому что она считалась (и считается) одним из немногих заповедников московской интеллигенции. Многие дети моих друзей там учились и были счастливы. Они явно застали расцвет школы, но в силу того, что я – старородящая мать (теперь это, кажется, называется «пожилая первородящая»), моим крошкам достался грустный закат. В школе по-прежнему царил уют (впрочем, граничащий уже с бардаком), у сына за два года сменилось две учительницы и маячила третья. Первая была уволена со скандалом, потому что непрерывно орала на детей, позволяла себе тычки и подзатыльники. Свою дочь, одноклассницу моего сына, она серьезно побивала за дверью класса, и, как выяснилось впоследствии, примерно половине родителей по ходу дела интимно сообщала, что их дети страдают аутизмом. Пришедшая ей на смену учительница, маленькая птичка, через год сбежала из нашей школы в погоне за лучшей долей. Мой главный кошмар состоял в том, что моему сыну, умному лентяю, оболтусу с фантазией, надо было лишь прийти в школу, чтобы быть лучшим учеником в классе. Класс к концу второго года распался и растворился в московском межшкольном пространстве.
К следующему туру поисков я приступила с большим тщанием. Обошла все окрестные школы и отсеяла их по разным причинам. Одна была на грани закрытия по причине нехватки детей (мы живем в самом центре, который неуклонно пустеет и оскудевает школьниками). В двух других дети изъяснялись исключительно матом и пили пиво на крыльце. В третьей школе очаровательный директор мягко предупредил меня, что среди одноклассников моих детей будет много (около половины) учащихся, для которых русский язык является настолько неродным, что они его попросту не знают. Отдаленные и знаменитые не подходили по другим соображениям.
Я искала школу, в которой бы сочетались относительно высокие академические стандарты с человечностью, интеллигентность с компетентностью, требовательность с пониманием, правила с индивидуальным подходом.
Как мне показалось, нашла. Следующие два года дети вполне себе счастливо отходили в хорошую частную школу (устойчиво занимающую высокие строки в рейтинге московских школ), среднюю по цене (не очень дорогую по московских меркам, но сопоставимую по размеру оплаты с Принстоном), давнишнюю, строгую, с правилами и традициями, с формой, с роскошными концертами, прекрасным, хотя и маленьким помещением. Мне очень там нравилось. Почти все. Кроме одного. Маленький класс можно считать преимуществом, когда малочисленность учеников развязывает руки учителю, позволяя ему применять пресловутый индивидуальный подход к студентам: кого-то загружать побольше, кому-то помогать, учитывать чьи-то специфические интересы и увлечения, пробуждать интерес в незаинтересованных и проч. Однако в нашей образовательной культуре индивидуальный подход, как я поняла, является такой же недостижимой и почти абстрактной ценностью, как примат интересов граждан в нашем государстве.
А маленький класс... Какой-то злой рок как будто преследовал нас. Чрезвычайно неудачный урожай. Мои – опять отличники-хорошисты. Класс дочери – восемь человек, мальчики недалекие и дурновоспитанные, девочка одна – эльфоподобная голубоглазая властная блондинка, одетая из «Боско», говорящая басом и научившая мою дочь правильному обращению с мальчиками, которым надо просто строго говорить: «Пидорасы!». В классе у сына – 10 человек, из них книжки читает (кроме моего) – один, бьет всех в пах-под дых-в морду – один. Про остальных в буквальном смысле нечего сказать. Что воля, что неволя – все равно.
Я не понимаю, откуда эти дети, я не считываю их родителей, я привыкла жить в собственном маленьком и комфортном мире среди людей, с которыми мы в детстве читали одни книги, слушали одну музыку, переживали сходные драмы, делали похожие выборы. Зато я понимаю: эти восемь и десять человек и будут для моих детей их главным кругом общения. С ними, с одноклассниками, моим детям предстоит общаться, влюбляться, делать важные открытия, учиться жизни и просто учиться, прочесть самые важные книги и пережить самые трудные годы. Я запаниковала. Дети, к моему удивлению, тоже. Они захотели настоящего круга общения. Мальчик жаловался на непреодолимую скуку – слишком легко. Девочка рыдала про отсутствие подруг. Единственный живой одноклассник сына, его единственный друг, тоже принял решение уйти – по тем же причинам.
Я отправилась в новый поиск. Теперь я точно знала, чего ищу. Я ищу не школу – я ищу моим детям одноклассников! Поиск одноклассников – дело трудное, методики его мне пришлось разрабатывать самостоятельно, прямо на ходу. Помогало осознание важности миссии. Ведь года через два эти самые одноклассники и станут главными спутниками моих детей на ближайшие годы, их кругом общения и питательной средой, их школой жизни.
В общем, кажется, нашла. Как – отдельная история. Сорок минут езды утром. Девочку с трудом удалось пристроить в переполненную младшую школу. Мальчик сдавал экзамены. По ходу сдачи обнаружилось несколько важных фактов. Первый: я ничегошеньки не знала о мире настоящих просвещенных мамаш школьников, в котором к экзаменам в пятый класс хорошей государственной школы принято готовиться по два года подряд, посещая специальные классы и занятия, в котором нормально сдавать экзамены в пятый класс сразу пяти-шести школ, в котором родители знают наизусть школьные программы и учебники по всем предметам. Второй: очень многие ищут одноклассников. На первом экзамене выяснилось, что конкурс в нашу гимназию – девять человек на место. Третий: все утверждения о межшкольном соответствии программ – лажа. Четвертый: мой отличник не был готов к математике (в предыдущей школе он был лучшим) ни в зуб ногой. Мальчик сделал всего одну ошибку в сложном диктанте, но получил что-то вроде тройки за семь помарок.
Результат – мы на листе ожидания. Механизм продвижения по листу прост и ненадежен: те супердети, которые успешно сдали вступительные экзамены в пятые классы других продвинутых школ, могут выбрать не нашу. На них вся надежда.
Прямо хоть создавай специальную онлайн-службу знакомства с потенциальными одноклассниками. А что? Там можно будет размещать объявления: "Мальчик, 11, сероглазый блондин, сложение плотное, ищет одноклассников для совместного обучения и дружбы. Интересы: книги, философия, рисование, химия (уровень – любительские взрывы), физика и астрономия, поэзия, изобретательство, мечты и мультфильмы. Характер – добрый, эгоистичный, смешной, любопытный, неуклюжий, громкий, славный. Владеет двумя языками – русским и английским".
А если есть какие вопросы про школы нашего города – обращайтесь!
Татьяна Малкина
Ведущая программы «Ничего личного» на ТВЦ.
