3 февраля 2009 г.
Уполномоченный по правам ребенка в Москве Алексей Головань:
«В России происходит дегуманизация законов»

У столичного детского омбудсмена Алексея ГОЛОВАНЯ сегодня немало забот. Это и дети, которых выселяют на улицу после развода родителей, и все нарастающее насилие в отношении малолетних, и проблема принуждения подростков к занятию проституцией. Вместе с тем Россия упорно не ратифицирует протокол Конвенции о правах ребенка, который как раз и посвящен борьбе с вовлечением детей в проституцию.

– В декабре прошло сообщение, что уполномоченного по правам ребенка собираются упразднить. Это правда?

– Эта информация не совсем отражает реальность. В Москве планируют создать должность уполномоченного по правам человека. И возник вопрос: имеет ли смысл объединить должности уполномоченного по правам человека и уполномоченного по правам ребенка? В устав города внесли поправки, и одну должность поменяли на другую. В силу эти поправки пока не вступили.

– Но процесс пошел...

– К сожалению, серьезные решения часто принимаются поспешно и ограниченным кругом лиц, которые не осведомлены обо всех аспектах проблемы. Было сказано объединять, но выяснилось, что все не так просто.

– Что именно не просто?

– Во-первых, Москва подписала с ЮНИСЕФ (Международный фонд помощи детям. – «НИ») меморандум «Москва – город, доброжелательный к детям». Одно из условий меморандума – наличие в городе детского омбудсмена. Во-вторых, все европейские эксперты говорят, что совмещать должности обычного и детского омбудсмена можно только на начальной стадии, а дальше идет разделение. В-третьих, ослабнет правовая защищенность детей. Это противоречит статье 55 Конституции России, в которой сказано, что нельзя принимать законы, ведущие к ослаблению правовой и социальной защищенности граждан.

– Почему обычный омбудсмен не может защищать детей?

– Между обычным и детским омбудсменом есть принципиальное различие. К обычному омбудсмену обращаются граждане, которые сами могут защитить свои права. Им нужно только содействие. А права детей должны защищать непосредственно мы. Ребенок в прокуратуру не обратится, ходатайство не напишет. Как только появится уполномоченный по правам человека, к нему сразу же поплывут известия о митингах, о точечной застройке и так далее. Их будет так много, что дети, которые очень редко обращаются в госструктуры, просто потеряются в этом потоке дел. Так уже было, когда уполномоченным по правам человека в РФ назначили Владимира Лукина. Он сказал, что защита прав детей будет приоритетом. Но в круговороте проблем вышло по-другому.

– А как же объявленные Год ребенка и Год семьи?

– Итоги этих программ официально почему-то так и не подведены. Но мы подсчитали, что из 30 позиций выполнены только три: принят закон об опеке, который был подготовлен еще до Года семьи, проиндексированы детские пособия и президентом выпущен указ об Ордене родительской славы. Все. Ни поправок в Семейный кодекс, ни в Жилищный...

– Статью 31 Жилищного кодекса про выселение ребенка на улицу при разводе родителей править не будут?

– В администрации президента сказали, что этот вопрос закрыт. Это страусиная политика. Если вопрос закрыт для каких-то лиц, то это не значит, что он закрыт для граждан. Мы все равно придем к этим поправкам. В прошлом году на улице оказались несколько десятков детей, в позапрошлом – 500.

– Казалось бы, нельзя выселить на улицу ребенка, который не может самостоятельно решить свою жилищную проблему...

– Всем так кажется. Когда я говорил это омбудсменам из других стран, они мне не верили. В той же Латвии или Литве суд будет тянуть с разводом дело до тех пор, пока не найдут решение в интересах ребенка.

– Вы свои поправки подготовили?

– Да. Только пока я не проявляю инициативу, потому что все предложения пойдут в ведро. Я лично работаю с депутатами, но нужна поддержка весомой политической силы.

– Почему эта сила против вас?

– Потому что сейчас в России происходит дегуманизация политики и принимаемых законов. Противоречие между интересами собственника и пользователя решено в интересах собственника. В результате обострилась ситуация с жильем у социально уязвимых групп граждан: семей с детьми-инвалидами, многодетных семей, детей-сирот...

– Какие еще проблемы требуют решения в экстренном порядке?

– По статистике МВД за 2007 год издевательствам подверглись 161,5 тыс. детей. Из них 2,5 тыс. погибли. По сравнению с 2000 годом число таких случаев увеличилось в 1,5 раза. А количество сексуальных нарушений в отношении несовершеннолетних – в 16 раз, случаев вовлечения детей в занятие проституцией – в 12 раз, в изготовление порнографической продукции – в 10 раз!

– С чем связан этот рост?

– Такие процессы происходят во многих странах. Но там власти реагируют быстро, а у нас смотрят сквозь пальцы, пока проблема не достигнет критических размеров. Например, деньги на жилье для детей-сирот начали выделять только в 2007 году, когда число детей, которым государство было должно, достигло 90 тысяч. Хотя выделенные за последние два года полтора миллиарда рублей тоже проблему не решили. Факультативный протокол Конвенции о правах ребенка Россия до сих пор не ратифицировала. Он противодействует торговле детьми, детской проституции, порнографии. Его приняли уже больше 140 стран. Мы же вместо этого ратифицировали второй протокол – об участии детей в вооруженных конфликтах. Он тоже важен, но я считаю, что для нашей страны он не так актуален, как первый.

– Почему же первый протокол не ратифицировали?

– Я писал председателю правительства, ряду министров. Все отвечают: да, нужно. Но в МИД, от которого все зависит, сказали, что сначала нужно привести в соответствие наше внутреннее законодательство, а потом ратифицировать протокол. Иначе Россия рискует сразу подвергнуться критике за его невыполнение. Хотя обычно делается наоборот: сперва ставится цель, а потом, после принятия протокола, начинают исправлять законодательство. Получается, что критика за неисполнение – страшно, а критика из-за нератифицированного протокола – нет. Мол, мы тут ни при чем...
ЮЛИЯ ЧЕРНУХИНА , «Новые Известия»