20.02.2012
Книга о Первой мировой «Забытая война и преданные герои» оставляет войну забытой, а героев преданными. А еще — учит фальсифицировать историю
Я давно зарекся писать рецензии на серые опусы или ангажированные издания по истории, тем более что в последнее время появилось большое количество действительно примечательных работ талантливых историков.
Но пройти мимо данного сборника мне что-то помешало. И даже не интригующий заголовок («Забытая война и преданные герои»), и не красочная обложка, и не название серии («Актуальная история»), а уведомление о том, что «издание подготовлено Фондом исторической перспективы в координации с Комиссией при президенте РФ по противодействию попыткам фальсификации истории в ущерб интересам России». Я решил, что книгу следует все-таки изучить, чтобы понять, какие приоритеты выделяет высочайшая комиссия и примыкающий к ней фонд в деле освещения российской истории и какую профессиональную планку они задают разношерстной когорте отечественных исследователей.
Книга представляет собой сборник статей, посвященных участию России в Первой мировой войне. Казалось бы, она должна продемонстрировать свежие методологические подходы к изучению этого судьбоносного события, привлечь обширный корпус новых фактов и источников, выявить неожиданные точки зрения и нетривиальные темы.
Ничего этого нет. Темы избитые, фактическая база крайне узка, новые проблемы не поставлены. Большая часть статей вообще выходит за рамки рассматриваемого сюжета. Похоже, их впихнули в сборник «по случаю». В общем, задачу книга не решила. И после нее Первая мировая война остается «забытой», а герои «преданными». Преданными забвению.
Ну а предшественников-исследователей для авторов сборника как бы не существует. Как будто до них вообще никто не писал о Первой мировой войне. Между тем можно сослаться на обширную литературу русской эмиграции. О ней не упоминается (за исключением специально посвященной этому вопросу статьи Ю. Рубцова, впрочем, весьма посредственной).
Книга открывается рассуждениями президента Фонда исторической перспективы Наталии Нарочницкой. Вообще-то рассуждать на исторические темы никому не вредно. Однако профессиональный историк выполняет несколько иную функцию. Он убеждает не пафосом своих высказываний, а фактической обоснованностью или, как сейчас говорят, фундированностью концепций и построений. Именно поэтому к историкам принято обращаться как к экспертам, а иногда и арбитрам в идеологических спорах. В противном случае любого Васю из ЖЭКа можно было бы поставить во главе Комиссии по противодействию попыткам фальсификации. (Боюсь, что эта сентенция в нашем «королевстве кривых зеркал» может быть воспринята как подсказка.)
Статья Нарочницкой скроена из общих суждений и шаблонов. Главный посыл рассуждений: вклад России в исход Первой мировой войны не оценен в должной мере западными союзниками и до сих пор замалчивается в западной историографии. Бесполезным делом было бы искать в ее статье упоминания о важнейших военных операциях, оценки действий армии и военачальников, имена героев, примеры стойкости и самопожертвования, описание жизни народа в тылу. Удивляет запоздалая попытка «перетягивания одеяла». Нарочницкая тщится утвердить мысль, что Восточный фронт являлся «главным фронтом» Первой мировой войны, на котором происходили решающие события. Но французы и англичане легко могут не согласиться с такой трактовкой. Им трудно смириться с мыслью, что сражения на Марне, на Сомме или под Верденом представляют собой лишь второстепенные эпизоды мирового противостояния. А они (в отличие от нас) чтут эти события и бережно хранят память об их участниках.
Попутно Н. Нарочницкая поднимает указательный перст, желая снять «обвинения в адрес СССР в развязывании Второй мировой войны». Здесь назидательный тон совершенно неуместен. Во-первых, этот вопрос далеко не решен и находится в остро дискуссионной фазе. Во-вторых, внешней политикой тогда занимался не мифический «СССР», а конкретно товарищ Сталин. И имеются веские основания считать, что этот «товарищ» вынашивал собственные агрессивные цели. Он договорился с партайгеноссе Адольфом о разделе Польши и по секретным протоколам включил в сферу своего влияния Прибалтику и Финляндию, которые однозначно стремился скушать. А дальше он рассчитывал, что в непременном столкновении Англии и Франции с нацистской Германией обе стороны обескровят друг друга, и Красная армия спокойно въедет на танках в Европу («малой кровью и на чужой территории») и объявит об «освобождении» европейских народов от «капиталистического рабства». В общем, это был еще тот стратег и миротворец…
Удивительно субъективно для историка выглядят и рассуждения автора одной из статей сборника Ярослава Бутакова: «Последний русский царь был, наверное, лучшим представителем современной ему элиты старой России. Он был прекрасным военным стратегом, на несколько голов выше своих генералов. Но он также глубоко понимал интересы России, верно в целом намечал направление будущих преобразований по пути становления современного индустриального общества. Вообще, правление Николая II основывалось на долгосрочной стратегии модернизации России. По способности к стратегическому планированию это был величайший из государей, которых когда-либо знала Россия». Комментарии излишни.
Официальную задачу историкам поставил в этом же сборнике Михаил Демурин, числящийся в ранге Чрезвычайного и Полномочного Посланника II класса: «Насколько более выигрышно организационно и методически выглядели бы российские представители, если бы уже в 1990-е годы в нашей стране больше внимания было бы уделено изучению прибалтийского опыта использования «исторического оружия». Под «историческим оружием» я понимаю применение заведомо искаженных, сфальсифицированных образов истории в практической внешней политике сегодняшнего дня для оправдания и усиления политической, военно-стратегической, информационно-смысловой агрессии против нашей страны». Не совсем понятно, что предлагает г-н Демурин… Неужели — перенять «передовой опыт»?
К счастью, авторы сборника оказались нерадивыми учениками. В большинстве своем они ограничились вполне бесцветными статьями и глобальных внешнеполитических задач не решали.
Юрий ЕПАНЧИН,
кандидат исторических наук
