Воскресенье, 17 июля 2011 г.

На мехмате учат в рамках советской системы
И не страдают
Михаил Карякин, декан мехмата ЮФУ, утверждает, что выпускники факультета не остаются без престижной работы и при желании всегда найдут её за рубежом. Между тем зажиточные и влиятельные родители, которые пытаются пристроить своих чад повыгоднее и попрестижнее, мехмат подчёркнуто игнорируют.
— Михаил Игоревич, что бы вы там ни говорили, а мехмат — факультет непрестижный и у «крутых» спросом не пользуется...
— Простите, но применение определения «непрестижный» к нашему факультету неуместно. Студенческая молодёжь знает, что учиться у нас и круто, и престижно. Другое дело, что и «крутые», и просто знающие абитуриенты понимают, что тут надо работать. А значительная часть современного молодого поколения предпочитает иметь диплом, не прилагая никаких усилий. К примеру, почему у нас на факультете нет выходцев с Северного Кавказа со ста баллами по ЕГЭ? Они прекрасно знают, что здесь заставят работать, а они, неизвестным способом заработав свои сто баллов у себя, собираются так же учиться и здесь, для «корочки». А у нас это не проходит, за нашей «корочкой» стоит труд и навыки, которые позволяют нашим выпускникам обходиться без всякой поддержки папы, мамы, дяди, общины.
— А куда сейчас идут «крутые»?
— С экономическим факультетом, например, нам тягаться сложно. У них только на специальность «управление персоналом» уже 15 человек на место, все хотят управлять. Абитуриент определённого мировоззрения уверен, что если он закончит «управление персоналом», то он ниже как крупным управляющим уже не будет. Их «крутые» родители думают так: «поучу-ка я его управлять персоналом, глядишь, он и заменит папу». Но утверждение «на мехмате не учатся дети крутых» — неверно. Среди родителей наших абитуриентов есть и богатые, и влиятельные люди, которые понимают, что сначала они должны вправить своим детям мозги. А бухгалтерии, экономике, управлению персоналом он его научит потом. Конечно, процент таких родителей существенно ниже, чем на соседних факультетах.
— На физмате надо учить формулы, а вот там, где учат управлению персоналом, формулы учить, наверное, не надо...
— У нас не надо учить формулы, их дети учат при подготовке к ЕГЭ! Из-за ЕГЭ мы фактически весь первый курс «бьёмся», перестраивая студентам мышление. Наш принцип таков: ни в коем случае не надо заучивать формулы, студент должен понимать, как эти формулы выводятся. У нас любая формула должна быть доказана. Поначалу это очень сложно, ведь в школе объяснили, что вот, если увидишь такую-то задачу — примени такую-то формулу, и ты молодец. Это прямо противоречит тому, что мы делаем. Из-за этого для части наших абитуриентов первый год — это катастрофа, а после введения ЕГЭ – катастрофа в квадрате!
— Вы противник ЕГЭ?
— Мы на мехмате считаем, что в наших, российских условиях идея ЕГЭ оказалась абсолютно порочной. Хорошо, если бы ЕГЭ служило только критерием отбора в вузы, но ведь у нас через ЕГЭ начали мерить всё! И качество подготовки школьника, и качество работы учителя, и качество работы школы, района, министерства образования и т. д. А это значит, что в высоких результатах ЕГЭ заинтересован не только бедный Вася Иванов и его учитель, но и директор школы, и отдел народного образования, и областное министерство… Причём заметьте — они заинтересованы не в том, чтобы научить Васю Иванова думать, а в том, чтобы у него было 90 баллов по ЕГЭ. Возможно, ЕГЭ действительно существенно снизил уровень коррупции во время вступительных экзаменов в вузы. Но эта коррупция никуда не делась, а всего-навсего переехала из пункта «А» в пункт «Б». Ведь что творится сейчас около школ! Разговариваешь с учителями, с директорами — все стонут. Директора школ получают звонки от кого-то высокопоставленного, а те — ещё от кого-то более высокопоставленного, и пошло, и поехало...
— ЕГЭ надо реорганизовывать или вообще от него отказываться?
— Есть несколько предметов и наук, в которых ЕГЭ просто губителен. У нас появились дети, которые во время лекции подходят к профессору и говорят: «зачем вы доказываете нам теоремы, мы вам и так верим». Представляете, какую губительную психологию выработало современное школьное образование? У детей «гнали» подготовку к ЕГЭ и попутно убили креативность, склонность к творчеству! Так что в наших условиях я бы вообще отказался от ЕГЭ. Но у нас в стране есть кому лоббировать эту идею.
— Но ведь говорят, что старая, советская система образования, не соответствует западным стандартам, ЕГЭ соответствует больше.
— Я считаю, что на мехмате мы до сих пор учимся в рамках советской системы и, знаете, от этого сильно не страдаем. Количество наших выпускников, которые прекрасно устраиваются на Западе с этой, советской системой подготовки, удручающе велико.
— Можете это количество назвать?
— Я скажу так: каждый наш студент, который себе говорит: «а не поехать ли мне учиться на Запад?» — через полтора года там и оказывается. Стоит ему только захотеть. Посылает свои резюме в пять-шесть университетов, обязательно получает два-три положительных отзыва, и всё. Я только что вернулся из Массачусетского технологического института, там учится ушедшая от нас студентка. Казалось бы, чужая страна, другой язык, училась с вузе с советской системой образования, а у неё нет проблем. В Америке сейчас несколько наших студентов. Вот наиболее типичный пример их учёбы там: «все лезут за формулами в справочник, а я вывожу их за две минуты. На меня смотрят как на одарённое, уникальное создание», — это и есть результат нашего, «советского» образования.
В этом году четыре наших магистра защищают диссертации в Финляндии, мне это горько осознавать, но все четверо не собираются работать в России. Молодой человек поехал на месячную стажировку в Корее — у него там пять предложений от тамошних фирм.
— То есть, проблем с трудоустройством нет?
— Наши выпускники трудоустраиваются всегда. Конечно, мы бы хотели, чтобы большее количество уходили не в бизнес, не в банки, а занимались работой в промышленности, пока в год туда уходят всего один-два человека. Сейчас у факультета есть договор по разработке гофрированных мембран. Наша, фундаментальная, с советских времён наука оказалась востребованной. Но — для немецкой фирмы! Мы очень жалеем, что подобных заказов от российских фирм нет! В советское время было много заказов от ВПК, но сейчас только одиночные заказы.
— Может быть, нас выручит проект «Сколково»?
— Пока очень осторожно отношусь к этому проекту. Изучаю официальную информацию, узнаю неофициально, кому что предложили, что за это попросили, как потом ничего за это не дали. Как идея — конечно, это хорошо. Но у нас идею, прошедшую 5-6 шагов реализации, уже не узнать. Посмотрим.
— Что бы вы сделали, будучи министром образования?
— Позвольте заниматься тем, что я умею. Фурсенко я видел, он — замечательный менеджер, замечательно работает с аудиторией. Я смотрел, как он со студентами общается — просто мастер. Через полчаса общения все забыли, что они пришли сюда, сильно не любя Фурсенко. Прекрасная речь, умение отвечать на вопросы. Но всё-таки всё идёт как-то не совсем в нужную сторону.
— По-вашему, есть будущее у вашего вуза и у нашей страны?
— По натуре я оптимист. Мы пережили тяжёлые девяностые, кто-то из преподавателей уехал на запад, кто-то умер, кто-то на пенсии, но всё равно наши математические школы, которые зарождались на факультете ещё в советское время, существуют, и никаких тенденций к их умиранию сейчас не видно. И это несмотря на то, что уровень подготовки абитуриентов быстро падает, сказываются влияние ЕГЭ и лихих девяностых. С трудом, с борьбой, но выживаем. И специалистов прекрасных стране даём, должно же количество перейти в качество!
Павел Губский