28.10.10
«Ни одного мига нельзя было терять более… Но как только он раз опустил топор, тут и родилась в нем сила… Кровь хлынула, как из опрокинутого стакана, и тело повалилось навзничь. Он отступил, дал упасть и тотчас нагнулся к ее лицу: она была уже мертвая...»

В качестве статьи мы публикуем пришедшее в редакцию письмо учителя-словесника Маргариты Руссковой о судьбе школьного предмета «Русская литература». – ред.
Итак, ненавистная многим старушка «классическая школьная литература» убита. А современный Раскольников даже и топора не вытер, спокойно, безо всяческих страхов и сомнений шагнул прямиком в информационное общество.
Героя римейка романа Достоевского, развернувшегося на глазах изумленных словесников, назовем не Родионом, а Рособрнадзором. Именно эта организация с малопоэтическим названием объявила 28 марта 2008 года о том, что литература как предмет теряет статус обязательности. То есть сочинение теперь не входит в число выпускных экзаменов за курс средней школы. И не является обязательным вступительным экзаменом в российский вуз. Для подавляющего большинства школьников теряется таким образом мотивация к изучению предмета. Удар пришелся по темечку! (Кстати, Толстой считал число 28 знаковым для своей жизни. Да, уважаемый Лев Николаевич, угадали: и Ваше четырехкнижие теперь вряд ли откроет рядовой школьник. Ну, статью в учебнике про Вас прочтут, ну, пару-тройку эпизодов проговорят, учительница планы надиктует, схемку покажет. Так, для общей информации – и прошли. Вы не расстраивайтесь и будьте скромнее – так сейчас многих проходят).
Если быть объективными, то Рособрнадзор только зафиксировал сложившуюся ситуацию, за которой стоит, наверное, не одна бюрократическая структура: ФИПИ, Министерство образования, МИОО, Академия образования, Департамент образования – у семи нянек, как известно… - да и многие известные деятели, да и государственная система в целом.
Чем же так раздражала и сердила многих почившая старушка литература? А вот именно устарелостью содержания, которое воспринималось уже как набор избитых тем и образов, почти штампов.
Научно-технический прогресс вон куда шагнул, демократия ого как развернулась, а училки отсталые все талдычат про энциклопедию русской жизни, луч света в темном царстве да птицу-тройку. Насилие над личностью ученика, да и только.
Ну не хочет он уже читать про то, что так не похоже на картинку во дворе, сцену в сериале, игру в компьютере.
Ради объективности следствия по данному делу определим состав преступления. Механизм данной гуманитарной катастрофы включает в себя следующие факты. Напомним читателям, что на протяжении полуторавековой истории образования школьники в России писали сочинения. А перед тем как писать, конечно, прочитывали книги. Это считалось естественным, вроде как дышать. «Читать – писать – говорить» – пресвятая троица словесности, за которой стоят ещё и «переживать, чувствовать», «думать, анализировать», «воображать, получать эстетическое наслаждение, творить», «решать вопросы совести». И становиться личностью, становиться патриотом и гражданином… – без громких фраз, без лицемерия – просто через Книгу. Авторитет литературы среди других школьных предметов в связи с этой её многоаспектностью был непререкаем. Не совсем даже школьный предмет, а скорее искусство. А теснейшие связи с такими дисциплинами, как русский язык и история, мировая художественная культура и музыка, делали литературу почти универсальный дисциплиной. Не будем впадать в идеализацию. Конечно, не каждый преподаватель по своей одаренности и масштабу личности мог быть адекватен содержанию литературы. Не каждая программа по литературе (а программы, безусловно, менялись) могла передать глубину и разнообразие этого предмета. К тому же литературу всегда умели использовать в идеологических целях.
И все-таки произошедшее с литературным образованием именно сейчас иначе как преступлением не назовешь. Катастрофически сократилось количество часов на изучение литературы – примерно в два раза (по сравнению с годами Великой Отечественной войны). В последние несколько лет стала уже физически ощущаться нехватка литературного «воздуха».
Три или два часа в неделю – это, господа, непозволительно мало для предмета. Объемный роман за 4–5 отведенных нынешней программой уроков сколько-нибудь серьезно изучить невозможно. Его нужно осмыслить, обсудить, в какой-то степени даже «прожить». Где прикажете взять хотя бы два часа на аудиторное сочинение? – а писать надо обязательно в классе, чтобы обеспечить самостоятельность работы, да и к ситуации экзамена готовить. Любого письменного экзамена, где требуется построить развернутое высказывание на листе бумаги.
Как спасали и как потеряли школьную литературу
Собственно, механизм уничтожения литературы действовал под влиянием как минимум двух разнонаправленных сил: одна пыталась сохранить предмет, произведя некоторые усовершенствования, другая – решительно...

Губительно для литературы и то, что линейную программу в новом веке старается вытеснить программа концентрическая, торопящая переход к профильной школе. Предполагается, что в 10-й и 11-й класс пойдут учиться не все, поэтому литературу надо изучить быстренько в общих чертах от древности до современности к концу 9-го класса. А потом для тех, кто не отправится в техникумы и училища, придется начать сказку про белого бычка – то есть пойти снова от XVIII века, и тут уже подробнее. («Евгения Онегина» придется пройти дважды — в отрывках и целиком.) Подобный подход, безусловно, не добавляет интереса к предмету ни у школьника, ни у преподавателя. Глубокое знакомство с литературой оставляют теперь только историко-филологическим классам, а будущим юристам, экономистам, социологам эта область культуры, считается, особо не нужна — тем более математикам, технарям и прочим биологам...
Вы скажете – ну и что? Остальные 13 предметов – история, география, биология, физика и т. д. – тоже являются предметами по выбору. Но дело в том, что здесь выбор ученика не совсем свободен.
Старшеклассника интересует необходимое для поступления в вуз. Удивительно, что не само высшее учебное заведение, а Министерство образования определяет, какие предметы вузу нужнее. Очень высока стала популярность среди гуманитарного цикла обществознания, затем идет история (их сдают примерно половина выпускников). Все дело в том, что свыше заявлен тезис о «гражданском обществе», которое создается в России. И потому обществознание срочно потребовалось подавляющему большинству высших учебных заведений. А почему-то классическая литература не нужна этому самому обществу, хотя никто не спорит, что в ней присутствует огромное гражданское содержание. Значит, это не то содержание, которое востребовано временем?
Таким образом, статус литературы для вуза падает. Происходит постоянное сокращение числа учебных заведений, для поступления в которые требуется литература. Результат – из 2 млн. абитуриентов литературу в формате ЕГЭ выбирают примерно 50 тысяч.
(При этом сдают его на неудовлетворительный балл более 25 процентов выпускников – хуже показателей нет).
Для примера. До реформы образования в ИСАА МГУ традиционно сдавали иностранный язык, русский язык, историю и литературу. Теперь нужны только три предмета для поступления – литература выпадает из списка. Она еще требуется на филфаки, журфаки, на некоторые факультеты педагогического, ну и на творческие специальности (художник, актёр...). Но вот и Строгановская Академия со следующего года заменит литературу на историю. Зато, между прочим, в Высшую школу ФСБ многим пока требуется ЕГЭ по литературе – интересно, о чем это говорит?
Недавние изменения в судьбе предмета все-таки больше похожи на предсмертные конвульсии. Не иначе в раскольниковых всколыхнулась совесть, и в учебном 2008–2009 году литература возвращается как внутренний школьный экзамен, правда, только на территории столицы. Сначала сочинение было стыдливо «рекомендовано» в 11-м классе как некий размытый «допуск к ЕГЭ». Во многих школах «рекомендовано» восприняли как «необязательно» и только за неделю до начала мая объявили о неизбежном мероприятии выпускникам, измученными вузовскими олимпиадами и пробными ЕГЭ. То-то они обрадовались! То-то возлюбили страстно эту самую литературу!
В 2009–2010 учебном году Москва заранее сделала сочинение обязательным итоговым экзаменом, но перенесли его почему-то в 10-й класс (то ли реанимировали старушку, то ли добили).
Некоторые дети возмущались – мол, зачем нам литературу писать, если в институт ее не сдавать? Другие, впрочем, были доброжелательны. Не всех учителей порадовали и темы. Загодя был составлен список из 12 регламентированных авторов (Гоголя, к примеру, в нем не было; и то правильно – ведь юбилейный год прошел, будет с Вас, Николай Васильевич).
Не считая свободных тем, прочие темы отдавали нафталином из укладки Алёны Ивановны – то есть были академичны до предела, из тех, что удобно списывать. На что повлияла оценка за этот шестичасовой труд, кроме как на итоговую за 10-й класс, которая, к тому же, будет скорректирована в 11-м классе по более высокому баллу? – это осталось неясным.
Вернулись в прошедшем году внутренние экзамены по литературе (сочинения, эссе) на отдельные факультеты отдельных (лучших) вузов. Что будет дальше – увидим...
«Убивать? Убивать-то право имеете?» – с ужасом восклицает Сонечка Мармеладова. «Какая сила управляет всем?» – щурит близорукие глаза Пьер Безухов.
Действительно, призовем к ответу подозреваемых по делу старухи, опросим свидетелей и выясним причины «литературной» катастрофы.
С одной стороны, в глаза бросаются некоторые смягчающие вину мотивы преступления. Само перестроечное время требовало каких-то изменений, расконсервирования привычного и устранения обветшавшего в системе образования. Педагоги ощутили пьянящий вкус свободы в преподавании литературы, когда появились в избытке экспериментальные программы и столь же экспериментальные, нелицензионные учебники. Запрещенные дотоле программой авторы и книги изменили содержание предмета. Хотелось покончить скорее и с идеологической функцией литературы. Найти новые методы преподавания. Но, как видим, в итоге покончили с самой литературой.
Власти выдвинули тезис модернизации образования. Заговорили об отсталых формах преподавания — нужны новые; появилось модное словечко «технология». Технология литературы — как вам такой оксюморон? Было провозглашено (А. Кондаковым, генеральным директором издательства «Просвещение»), что содержание программы устарело. Что классика школьнику не интересна и не рождает желания читать, а только отвращает от чтения (одна из статей на эту тему называлась «Достоевский как наказание»). Все, что нужно, человек прочтет в зрелом возрасте.
Многие специалисты и общественность стали выражать недовольство формой сочинения как выпускного и вступительного испытания, субъективностью его оценивания и возможностью злоупотреблений. Отмечали, что для многих российских школьников создание развернутого текста по поводу другого текста – задача непосильной тяжести.
Появились пресловутые сборники «золотых» сочинений, кратких содержаний произведения, на которых грели руки не только подозрительные издательства, но и государство. Списывание и скачивание учащимися сочинений из интернета стало головной болью для преподавателей.
Сетовали на перегруженность школьной программы, особенно в старших классах (школьник должен изучить около 400 произведений за три года). Отмечали падение потребности в чтении у подростков, изменение качества этого чтения – все больше развлекательное, глянцевое или модное, чем можно блеснуть в компании. Вообще информация и коммуникация стала цениться обществом больше, чем созерцание и размышление. Век информационных технологий, бешеного темпа жизни дает возможность делать карьеру, «не отчитываясь перед Федором Михайловичем» (по словам одного известного словесника). Но почему на деформацию читательской культуры нужно реагировать отменой литературы, а не искать путей воздействия на сознание школьника? Современное прочтение классики – никто не спорит, что оно необходимо.
Классика потому так и называется, что вечна и подходит любой эпохе. Насадили же обществознание, как картошку, и учат поколение, что надо Родину любить.
Но создатель новых стандартов образования А. Кондаков назвал новые цели филологического образования: не «глотать» тысячи страниц классики, а уметь извлечь из текста информацию, критически осмыслить, применить для коммуникации. Как видим, от литературы здесь мало что осталось. По мнению Я. Кузьминова (председателя Общественной палаты РФ по вопросам образования), на уроках литературы в школе учат «расчленять» произведение, готовят юных литературоведов, вместо того чтобы воспитывать личность, которая живет по моральным законам. Литература же, по мнению Кузьминова, рассчитана на целостное, эмоциональное восприятие. Каждому ясно, что в этих словах – они уже давно сказаны, в начале «нулевых» годов – есть доля правды, но есть и полемический выпад (не так учите, училки, не «расчленять» надо, а воспитывать). Но важнее на сами слова, а то, в какую сторону поворачивалась ситуация и к чему она в итоге пришла:
классическая литература в школе постепенно теряла и, наконец, почти полностью потеряла свои прежние позиции.
Мотивами изменения статуса литературы были и уже упомянутые профилизация школ и переход к платному образованию (например, урок чтения в младших классах, возможно, будет оплачиваться родителями отдельно).
Мы строим высокотехнологичное общество, новую экономику, поэтому России нужны не рассеянные гуманитарии (их и так слишком много расплодилось), а узкие специалисты своего дела, энергичные и точные в действиях. Фурсенко сообщил, что «гуманитарные специальности… – это дорога в никуда». На смену Человеку Читающему в эволюции цивилизации пришел Человек Считающий – и в том числе дензнаки. Мы включились в процесс глобализации, и потому принципы западного общества – общества потребления – диктуют свое.
Среди причин катастрофы стоит назвать и желание чиновников усидеть на своих постах и нажиться за государственный счет, поэтому год за годом они методично ставят опыты над молодежью – они же этой своей «деятельностью», всеми этими «реформами», отчитываются перед начальством, да и на жизнь зарабатывают...
Существуют и другие мнения о причинах произошедшего, например, мнение известного критика ЕГЭ, профессора, доктора педагогических наук Сергея Комкова: все происходящее в области образования не есть результат естественной «эволюции», а является циничным преступлением против нации, ее духовного потенциала, попытка перекодировки сознания целого народа. По мнению Сергея Комкова, все произошедшее является результатом осуществления «Русского проекта», утвержденного Конгрессом США ещё в 1987 году.
Многое из названного спорно, разобраться в тайных пружинах происходящего сложно, но бесспорно одно – нам выпало жить в нелегкую эпоху катастроф. Экономическая, экологическая, социальная –
может быть, в пылу борьбы за выживание, мы не заметили главного потрясения XXI века: человек с его неповторимым внутренним космосом стал неинтересен… самому человеку.
Ну нет у нас ни времени, ни сил на эти «проклятые вопросы» Достоевского, Толстого и прочих великих. Не потому ли и классическая литература, как одна из форм «человековедения», кажется теперь ненужной?
Когда один подросток в положенное школой время ознакомился с первой частью «Преступления и наказания», которая заканчивается убийством старухи, то разочарованно протянул: «А чего дальше-то читать? Ведь всё уже ясно». Стоило немалых усилий убедить его продолжить чтение – признаюсь со стыдом, что это был мой собственный сын, – дальше начиналось самое главное…
Действительно, каковы возможные последствия расследуемого «преступления»? К чему может привести Россию «литературная» катастрофа?
Директор в прошлом гуманитарного лицея на полном серьезе рассуждает, что брать за один год два «толстых» романа – уже непозволительная роскошь. Да и зачем? В каждом из них есть портрет, пейзаж, приемы всякие повторяются, Надо изучать один, по выбору учителя, – а второй пусть дети проходят при желании самостоятельно, применяя приобретенные навыки.
То есть вопрос стоит так: Толстой – или Достоевский? Вам, уважаемые читатели, понятны последствия такого ответственного выбора?
Мнение эксперта: профессор Сергей Зинин
На вопросы корреспондента «Газеты.Ru» отвечает профессор МПГУ, доктор педагогических наук Сергей Александрович Зинин:

– Как Вы оцениваете прошедшее трудное десятилетие –...

Падает престиж филологической науки, на русские филфаки – недобор. Девочка, два года подряд выигрывавшая на Всероссийской олимпиаде по литературе, поступает не на филфак МГУ, а в ВШЭ на культурологию – там ещё и про экономику расскажут, и возможностей трудоустройства больше. Не случайно министр Фурсенко уверен теперь, что «гуманитарные специальности... - это дорога в никуда».
Так что же насчет наказания, господа присяжные? Пока наказанными стоят в углу Достоевский и Толстой – не то писали, не тому учили… Наказаны за словоблудие преподаватели – ибо их наука, увы, не точная. Не нашли они новых методов преподавания, созвучных времени, проиграли в соперничестве с интерсетью – которую закинули изобретательные ловцы человеков – а также теледопингом, телефономанией. Раньше в метро читали, теперь – затыкают уши плеерами или решают кроссворды. Девушка с книгой Тургенева или стихами стала уже музейным экспонатом, хочется такой в лицо заглянуть… – хорошее лицо.
Наказаны преподаватели гимназий и лицеев, которые ведут исключительно литературу, – у них сокращается учебная нагрузка.
Сколько проверки, сколько всего надо пересмотреть к уроку – а зарплата смехотворная. Наказаны дети – те, которые еще с удовольствием читают, а пуще те, которые никогда уже не прочтут. Истинные виновники происходящего, коли таковые имеются, пока уходят от ответственности.
Изучение литературы в школе формализуется, высушивая души. Ведь литературу нельзя изучать как физику или химию, получая сжатую информацию о предмете – о тексте или авторе. Излишнее теоретизирование убивает живое. Литература превращается в прикладной предмет: в служанку ЕГЭ по русскому, части С. Да, безусловно, и здесь требуется речевой навык, способность к несложному анализу. Но ведь ценятся, исходя из критериев проверки, именно клишированные мысли. А недавно ввели целый дополнительный балл за литературный аргумент – и на том спасибо. Скоро литература будет вытеснена как необязательный развивающий предмет туда же, где теперь находятся музыка и рисование.
Продолжается падение речевой культуры, особенно среди молодежи. В вузах уже взвыли от полуграмотных первокурсников с высокими результатами ЕГЭ по русскому. Они не в состоянии подготовить выступление на семинаре, написать самостоятельно курсовую работу.
А далее эти ребята пойдут строить новое общество – ура! Ужасают данные о том, что каждый десятый солдат-призывник не умеет читать и писать. Если верить сведениям ЮНЕСКО, Россия по интеллектуальному потенциалу молодёжи упала с 3-го места в мире (1953-й год) на 40-е, по другим данным – на 47-е место.
Учителя жалуются, что дети в школах стали глухи к слову, не воспринимают смысл. Оказываются неспособными эмоционально отозваться на чужое переживание. Да и у многих взрослых уже не получается сочувствовать, помогать, каждый живет для себя.
Лицемерие стало нормой общественной жизни, как и формализм. Вообще мало у кого осталось желания задумываться над смыслом происходящего. О падении нравов уже и говорить неудобно. Какой там первый бал Наташи Ростовой – чепуха это всё! Вы зайдите на сайт невиннейшего Гоголя – сразу всплывут окна с эротическими приглашениями.
Можно дорисовать в воображении и апокалипсическую картинку. При отсутствии духовных запросов происходит дальнейшая примитивизация сознания населения. Конечно, остаются функции деторождения, добывания пищи, борьбы за место под солнцем. Ну что же, многие цивилизации насильственно или естественно исчезали в результате катастроф... Не мы последние
Маргарита Русскова, учитель литературы московского лицея № 1535